Всеволод Сахаров – LIVE PAGES В блистательной комедии «Лес» (1870) сошлись три главные темы драматургии Островского: Россия дворянская, Русь купеческая и недавно родившийся отечественный театр. Он-то, театр, эти разные темы и объединил, приведя персонажей пьесы в русский лес. Действие происходит в усадьбе Пеньки капризной, деспотической и любвеобильной помещицы Гурмыжской близ все того же несуществующего уездного города Калинова. Есть в этой веселой истории печальный отсвет «Грозы» и отзвук «Горячего сердца» (история трудной любви бедной воспитанницы Аксюши). Но теперь драматург пишет комедию, где даже величественный и грозный актер-трагик мочаловской школы становится комическим персонажем.
Лес – одно из главных и емких понятий драматургии Островского. Понятие это подвижно, насыщено прямыми и переносными смыслами и превращается в какой-то русский миф. В пьесе с таким многосмысленным названием совестливый лакей Карп так и говорит: «Живем в лесу, молимся пенью, да и то с ленью… Да и то сказать – образование; а здесь что? Одно слово: лес».
Вся наша Россия – темный лес, лучи света в ней есть, но угасают, гибнут, никак не могут превратить ее в царство светлое. Душа человеческая – темный лес. Необразованность, деспотизм и безнравственность царят здесь, давят на людей, гнетут их мысли и чувства, превращают их либо в волков, либо в овец. Они заблудились, потеряли высокую цель и веру. Забыли о человеке. Но рождается и нарастает протест. «Я такой же человек, как и вы», – гневно говорит оскорбленная Булановым Аксюша. В темном глухом лесу с его волчьими законами жить нельзя, человеку нужны теплый уютный дом, сад и парк, дорога, река, простор, солнце. Многие персонажи пьес Островского хотят вырваться отсюда на волю, к свету и добру, обрести счастье и любовь.
Лес – это и воплощенный в деревья капитал, наследие, главная ценность дворянской усадьбы, без него она немного стоит. Его берегли (помещик Бодаев так и называет его «береженым»), за ним следили, сеяли (см. стихотворение великого поэта и замечательного сельского хозяина Е.А. Баратынского «На посев леса»), заботливо ухаживали, держали лесников (см. «охотничий» рассказ Тургенева «Бирюк»), оставляли потомкам в наследство, из него строились (кстати, бесплатно) крестьянские избы. Легкомысленная помещица Гурмыжская ради каждого своего любовного увлечения поспешно и с убытком продает часть леса, и это говорит о кризисе всей дворянской экономики и культуры, гибели усадьбы, ибо теперь дворяне только проживают, закладывают и продают имения вместе с лесом и ничего не производят.
«Это вот вашей милости точно что рассудку не требуется, потому что за готовым вы и так проживете», – колко отвечает своенравной барыне неглупый купец Восьмибратов. Гурмыжская неумно проживает нажитое поколениями ее предков богатство, выращенный ими лес. Поэтому вконец расстроенная усадьба ее носит значимое, красноречивое название – Пеньки. Вот что останется от русского леса при таком неумном, хищническом разбазаривании веками накопленного богатства нации. Об этом позднее написана замечательная пьеса Чехова «Дядя Ваня», а у занятой своими любовными увлечениями немолодой помещицы Раневской остался только бесполезный вишневый сад, и это конец некогда великолепного дворянского гнезда, лирическая трагедия целого класса и его богатой культуры.
Тем не менее, «Лес» – великолепная комедия, до чеховской лирической трагедии еще далеко. Пьеса блистательно театральна, сценична и является первой в трилогии Островского о русском театре, впоследствии он присоединил к ней комедии «Таланты и поклонники» и «Без вины виноватые». Здесь много цитат из старых драм, театральных терминов, поясняющих жанры (трагедия, комедия, фарс и т.п.), актерские амплуа и характеры (трагик, комик, простак, первый любовник и т.п.) и действие, используются костюмы и прочий бутафорский реквизит, вплоть до пистолета и орденов.
Но дело не только в этом. И даже не в том, что в пьесе появляется бессмертная парочка нищих, бесправных, но веселых, внутренне свободных русских актеров, которые забрели в темный лес имения Гурмыжской и невольно стали его судьями: «И в самом деле, брат Аркадий, зачем мы зашли, как мы попали в этот лес, в этот сыр-дремучий бор? Зачем мы, братец, спугнули сов и филинов? Что им мешать? Пусть их живут, как им хочется!». В пьесе «Лес» разыгрывается сразу несколько комедий; все ее персонажи, как верно заметил Несчастливцев, комедианты и шуты в жизни, и так рождается театр, умелым переплетением разных сюжетных линий движется действие.
Раиса Павловна Гурмыжская – еще богатая помещица, хитрая, скупая и деспотичная хозяйка своего большого расстроенного имения и слуг и потому является не только главным действующим лицом, но и режиссером разыгрываемой ею комедии. Эта вдова пятидесяти с лишним лет неумна, капризна и избалована, любит только себя и свои удовольствия и зависимым от нее людям раздает роли в соответствии со своими меняющимися планами: «Комедия! Как ты смеешь? Да хоть бы и комедия: я тебя кормлю и одеваю и заставлю играть комедию». Она зла и лицемерна, свои весьма простые цели и безнравственные желания ханжески прикрывает фарисейскими рассуждениями о собственном высоконравии, благодеяниях, щедрости к ближним и потому является лицом комическим. Этому способствует и ее вполне сочетающаяся с хитростью и лживостью наивность: «Играешь-играешь роль, ну и заиграешься. Ты не поверишь, мой друг, как я не люблю денег отдавать».
В комедии Гурмыжской есть очень интересные действующие лица, несправедливо заслоненные великолепными Несчастливцевым и Счастливцевым, играющими совсем другую, свою пьесу. Это ее немолодые соседи, помещики Милонов и Бодаев. Они пришли сюда из гоголевской прозы, из «Мертвых душ», но сильно переменились. «Злокачественный мужчина» Милонов – измельчавший слащавый Манилов с жеманными ужимками, розовым галстуком и сентиментальными сентенциями, отставной кавалерист Бодаев – грубый, но не лишенный здравого смысла Ноздрев. Они каждый на свой лад критикуют новые времена, земство, суды, законы, реформы (мы уже слышали это старческое брюзжание в комедии «На всякого мудреца довольно простоты»), это «фамусовские» речи века минувшего, ибо их и Гурмыжской время ушло навсегда. Потому и получается комедия, сатира, имеющая общественный, а не только нравственный смысл. Желание немолодой барыньки Гурмыжской выйти замуж за недоучившегося гимназиста Буланова, юношу неумного и низкого, с одобрения соседей показывает всю глубину материального и духовного падения, нравственного обнищания русского дворянства. Былого не вернуть.
Честный лакей Карп – характерный для Островского правдолюб и резонер, он, как и чеховский Фирс, говорит как бы в сторону важные и интересные вещи, похожие на авторские ремарки и многое проясняющие. А вот две женщины, находящиеся в полной зависимости от Гурмыжской, – весьма интересные и сложные, меняющиеся характеры.
Бедная родственница и воспитанница Гурмыжской Аксюша – местный «луч света в темном царстве», часто встречающаяся в пьесах Островского протестантка, девушка с сильным смелым характером, не желающая играть написанную для нее барыней пошлую роль в этой комедии и отстаивающая в мрачном лесу свое право на светлую любовь, счастье. Нужда, унижения в чужом доме, горе сиротское и тоска заставили ее сердце замереть на время, но оно – горячее. Любовь к купеческому сыну Петру, такому же подневольному хорошему человеку, ее пробудила и заставила действовать, бороться. Замечателен ее откровенный разговор с ревнивой Гурмыжской; ясно, что бесстрашная и любящая Аксюша твердо знает, чего она хочет. Здесь девушка сильнее характером, нежели ее опутанный темным царством возлюбленный. И в этом она отлична от мечущейся и кающейся Катерины из «Грозы», для которой собственные чувства и «преступное» желание любить другого человека являются неожиданностью, открытием в себе скрытых опасных мыслей и страстей. Протест становится осознанным, люди и сама жизнь меняются, Островский это показывает от пьесы к пьесе. С помощью великодушного актера Несчастливцева решительная Аксюша добивается своего.
Но не менее интересна ключница и наперсница Гурмыжской Улита из дворовых девушек. Мы видим здесь мастерство Островского-психолога, его умение строить в драме сложный, движущийся характер на контрастных чертах и красках. И персонаж оживает в сказе, живой самобытной речи, являющей собой смесь крестьянских, барских и купеческих слов. Ключница – характер сатирический, чисто отрицательный, иудушка в юбке. Улита – барынина тень и шпионка, наушница, доверенное лицо, льстивая, такая же лицемерная и насквозь фальшивая. Как злой дух она бродит по усадьбе, выслеживает, подмечает, доносит Гурмыжской. Существо низкое и подлое.
И вдруг в ее замечательном диалоге с барыней в конце первого действия всплывает волшебное слово – «мечта». Открывается душа по-своему несчастной русской женщины из крепостных, и она не так черна, как нам казалось. Она смолоду хочет любить, мечтает о счастье, а ей, как и Аксюше, любить запрещают, заставляют ползать и унижаться перед барыней. А жить-то хочется: «Ну, и выползаешь себе льготу маленькую; сердцу-то своему отвагу и дашь. Потому ведь оно живое, тоже своего требует. Уж и как эта крепость людей уродует!». Значит, всё это она пережила, передумала втайне, никому не открывая душу и мечту. Мы видим, что у Островского «горячее сердце» – понятие сложное; скрытое душевное тепло и мечта могут быть и у заведомо подлой личности, хотя автор ее не оправдывает.
Улита отвратительна и низка, но она женщина, «живой человек» (слова о ней Карпа), она снова полюбила. И кого – бритого бродячего актеришку за сорок лет, в единственной паре поношенного платья, с какой-то вытертой шерсткой вместо волос и сильно пьющего. И скупая ключница тащит хитрому комику Аркашке Счастливцеву бутыль настойки, предлагает сливки к чаю и даже ром, дает денег взаймы: «Потому как вы мне милы». Вдруг у подлой рабы и прислуги нашлись нежные слова и искренние, сердечные интонации. А ведь Улита еще и наблюдательна, неглупа, знает жизнь и людей, ей принадлежит важная характеристика гордого трагика Несчастливцева: «У них барственность настоящая, врожденная. Этого отнять у них никак невозможно».
Вот и получается, что Улита – тоже своего рода «луч света в темном царстве», тайная протестантка, вдруг робко восставшая против деспотической комедии Гурмыжской и вышедшая на время из своей роли барыниной шпионки и доносчицы. Ключница – не только лицо комическое и сатирическое. До смелой Аксюши и, тем более, трагической Катерины из «Грозы» ей, конечно, далеко, но на примере ее тяжелой и сложной судьбы мы видим, что люди – не куклы театра марионеток, не комедианты и шуты. Все они хотят жить и любить, сопротивляются самодурству.
И вот в эту домашнюю комедию, поставленную непрофессиональным режиссером – помещицей Гурмыжской, в ее темный лес приходят настоящие актеры и приносят с собой подлинный театр, русский театр, со всеми его достоинствами и недостатками, существующими со времен его основателя Федора Волкова. Эта театральность вносит свет и веселье в темный лес русской жизни. Для Островского театр – жизнь, судьба, дом, любимое беспокойное детище. И его герои, величественный и громогласный трагик Несчастливцев и веселый суетливый комик Аркашка Счастливцев, не просто бродячие актеры, скоморохи и лицедеи, но подвижники и рабы театра, братья по сцене: «Нет, мы артисты, благородные артисты, а комедианты – вы… Руку, товарищ!». Ради этого трудного, но великого искусства они терпят холод и нищету, унижения и насмешки, неустроенность жизни и быта.
Это новые Дон Кихот и Санчо Панса. Несчастливцев – трагик и мечтатель, Счастливцев – комик и практик; их живые характеры и действия в пьесе Островского иногда совпадают с их амплуа в тогдашнем театре, а порой далеко от этих неподвижных сценических масок отходят под воздействием русской реальности. В этом замечательный, нестареющий комизм «Леса». Амплуа – старое понятие театра эпохи классицизма: каждый актер в труппе играл тогда только соответствующие его внешним данным и характеру роли – благородный отец, комическая старуха, комик, трагик, простак, злодей, первый любовник и т.п. В этом была и есть немалая правда, удобная для труппы и полезная для актеров, ныне тратящих много сил на модную игру против своих амплуа. В жизни же, а, следовательно, и в реалистической драме Островского, такое условное деление отсутствует. Один человек в течение дня бывает комиком, злодеем или же простаком. Поэтому автор «Леса» тонко критикует прежний романтический театр эпохи Мочалова с его неподвижными амплуа, фальшью, вечным переигрыванием и ломаньем на сцене и в жизни (в 1960-е годы эта традиция вдруг возродилась в Театре на Таганке), картинными позами и красивыми громкими фразами, заставляя трагика и комика играть в живой реальности против их привычных амплуа, действовать вопреки старой условности.
Эта замечательная пара была гениальной находкой драматурга и стала главной пружиной действия комедии. Особенно хороша их наивность, душевная цельность. Учившийся на медные деньги отставной армейский офицер Несчастливцев и явно вышедший из грамотных мещан Счастливцев неидеальны, как и породивший их старый театр, где процветали деспотизм антрепренера (владельца театра), интриги, склоки, неизбежная борьба самолюбий, разгул и пьянство, “романы”, легкомыслие и малограмотность, непрофессионализм и отсутствие актерской дисциплины, нищенская оплата тяжелого творческого труда. Сильно помятый жизнью нищего провинциального актера Несчастливцев все время пытается играть высокую трагедию, громыхает, кричит басом, пыжится, живет по Шиллеру и Шекспиру: «Характер, братец. Знаешь ты меня: лев ведь я». Аркашка же Счастливцев вместе робок и насмешлив, готов вынести любое унижение, играть чертей и быть суфлером, льстив, иногда неискренен и лукав.
Трагик вспыльчив, высокомерен и горд, иногда жестоко подсмеивается над комиком. Аркашка тоже подшучивает над грозным спутником, готов на него наговорить лишнего, но и побаивается его взрывного нрава и тяжелого кулака. Но Несчастливцев добр и отходчив, в глубине души любит своего веселого товарища. Аркашка же уважает величественного трагика. У них есть чувство достоинства, они не позволяют рядить себя в шутов, как опустившийся актер Робинзон из “Бесприданницы”. Дружба этих людей театра, преданных своему искусству, искренна и трогательна.
Их судьба – судьба русского театра. Они уже немолоды и устали от вечных скитаний, нищеты и унижений. Вместе с Несчастливцевым и Счастливцевым уходит в прошлое старый театр. «Нынче оралы-то не в моде», – говорит о своем громогласном друге комик. Он же сетует о начавшихся в русском театре важных переменах: «Образованные одолели; из чиновников, из офицеров, из университетов – все на сцену лезут. Житья нет». Это важное свидетельство. В поздних «Талантах и поклонниках» человек театра Нароков, любящий и знающий актеров, с сердцем говорил грозному и сильно пьющему трагику Ерасту Громилову: «У всех у вас и много лишнего, и многого не хватает… У комиков много лишнего комизма, а у тебя много лишнего трагизма; а не хватает у вас грации… меры. А мера-то и есть искусство». А это уже авторская итоговая оценка, здесь слышен голос Островского.
В 1860-е годы наш театр и его служители как бы возродились, менялись к лучшему, стали культурной силой. Сцена превращалась в трибуну и кафедру, рождала мысли, воспитывала чувства. Однако актер не всегда этим высоким целям соответствовал, его по слабости характера тянуло в другое место: «Мы артисты, наше место в буфете» (знаменитая реплика Шмаги в «Без вины виноватых»).
Островский как человек театра знал, любил и жалел русского актера, хотел сделать его творческим, всеми уважаемым, образованным человеком, интеллигентом: «Очень ощутительно сказывалась потребность приподнять нравственный уровень артистов и уделить им между образованных классов общества приличное и почетное положение, которым они, по справедливости, должны пользоваться». Но знал, как это трудно сделать в «лазарете самолюбий» (Чехов), каковым продолжает оставаться русский театр. Актеры эту заботу понимали, в свою очередь ценили и уважали автора «Леса» и «Талантов и поклонников», так много для них сделавшего.
В комедии «Лес» бродячие и нищие актеры Счастливцев и Несчастливцев при всех их забавных недостатках – самые искренние, добрые и честные люди с чувством собственного достоинства; высоки их цель, служение творчеству и искусству. «Мы народ вольный», – произносит важное слово Аркашка, убежавший из мрачного дома богатого дядюшки-купца через окно. А товарищ его так объясняет свою громкую фамилию-псевдоним и трудную судьбу: «Несчастлив тот, кто угождать и подличать не умеет».
Они никого не обманут и не продадут, а, наоборот, помогут влюбленным Аксюше и Петру, разрушат лицемерную и недобрую комедию Гурмыжской и наглое мошенничество хитрого купца Восьмибратова, причем разыграют при этом свою пьесу с бутафорскими орденами, угрозой старой помещице бутафорским пистолетом (здесь есть комически-пародийный отголосок «Пиковой дамы») и возвышенным монологом о чести, неожиданно задевшим ценившего свою торговую репутацию обитателя «темного царства». И справедливо обвиняют это лицемерное общество и его представителей: «Вы комедианты, шуты, а не мы. Я чувствую и говорю, как Шиллер, а ты – как подъячий!»
С неунывающими скитальцами Несчастливцевым и Счастливцевым приходит в «Лес» образ дороги, выводящей заблудившихся людей из темного леса к свету, правде, воле. Искусство, театральное волшебство им помогают. Пьеса Островского завершается открытым финалом, полна веры и надежды, подлинного веселья. На то и комедия. Ну, а место ее действия изменить нельзя, оно остается прежним: «Лес, братец».