Всеволод Сахаров – LIVE PAGES Одной из самых репертуарных пьес нашего театра поныне остается «Последняя жертва» (1877) А.Н. Островского. И ставят ее не только потому, что почти в каждом театре имеется маститый пожилой режиссер, ранее бывший не очень сильным актером, женившийся на красивой молодой актрисе и желающий в этом выигрышном спектакле блеснуть вместе с супругой. Есть в этой обыкновенной житейской истории нечто неустаревшее, привлекающее современного зрителя.
Действует здесь немолодой, но моложавый, очень богатый купец Флор Федулыч Прибытков, «говорящая» фамилия и имя у него по-прежнему старинные и затейливые, характер твердый, речь образная и чисто народная («В кармане гораздо легче сделается»), но сам он уже человек вполне просвещенный и умный, имеет ложу в театре и знает всех модных певиц и актеров, посещает художественные выставки и приобретает картины, читает газеты и следит за финансовыми и прочими новостями. Обстановка в его богатом доме самая современная, но солидная, имеется богатая коллекция картин в массивных рамах. Он умеет нажить и ценит капитал. На то он и Прибытков. Не рискует и не промотает, в долг не дает принципиально, ибо всегда себе дороже выходит и портит отношения. Но Флор Федулыч умеет и разумно тратить. Ибо живой, движущийся капитал – великий рычаг, он дает огромную власть и свободу.
Главное в пьесе – тема денег. Они бывают разные: дельные, нажитые, веселые, барские, нечистые, воровские, проклятые, даже бешеные. Деньги – основная пружина действия «Последней жертвы», их незримой власти, как и в реальной жизни, подчиняются мужчины и женщины (последние очень хорошо умеют считать деньги первых, но как-то не видят реальные размеры собственных беспорядочных трат, о чем Островским написана и ныне актуальная комедия «Бешеные деньги»), их мысли и чувства, политика, науки и художества. Это вечное безошибочное мерило, выявляющее человеческую сущность, испытание и великий соблазн. Появляется важное упоминание о новой сложной науке политэкономии, которую каждый персонаж понимает по-своему. Законам этой науки подвластно даже такое вечное, светлое и вольное чувство, как любовь.
Наше «темное» купечество постигло внутренние пружины промышленности и торговли задолго до появления «Капитала» и без советов лондонского кабинетного мыслителя составило огромные состояния. Прибытков умен и опытен, знает людей и живет не «по Марксу», а по старинным купеческим неписаным правилам «темного царства», превыше всего ценит дело и дорого доставшийся капитал: «У меня деньги дельные и на дело должны идти. Тут, может быть, каждая копейка оплакана, прежде чем она попала в мой сундук, так я их ценю-с». Здесь слышны отзвуки знаменитого монолога пушкинского скупого рыцаря. Но этот деловой, всеми уважаемый человек уже умеет ценить культуру, комфорт, женскую красоту, нежные чувства. И готов заплатить разумную цену.
Ему в пьесе противостоит молодой красавец, разорившийся дворянин Вадим Дульчин (фамилия значимая), который из всей политэкономии постиг одно понятие – кредит, давно и успешно живет в долг, бесконечно занимая, чтобы расплатиться с кредиторами. Он ведет свое происхождение от Мерича («Бедная невеста») и Вихорева («Не в свои сани не садись»), уже показавших слабость и безнравственность разоряющегося дворянства, и появляется одновременно с толстовским обаятельным жизнелюбом Стивой Облонским. Значит, такие фигуры – знамение времени. Сквозь его ловкие пальцы давно утекли веселые барские деньги, легко промотано оставленное состояние, проданы по дешевке наследственные имения.
Игрок, мот и кутила, Дульчин спокойно живет на счет влюбленных в него женщин, не умея и не желая зарабатывать. Он снисходительно позволяет любить себя, принимает подарки и деньги, но сам на искреннее чувство не способен. Его мало волнуют страдания и даже смерть обманутой им Юлии Тугиной. В этом легкомысленном, слабовольном и безнравственном эгоисте сохранились лишь прежние красивые формы, обходительность и умение красно говорить, чтобы нравиться женщинам, особенно богатым глупым купчихам вроде Пивокуровой. Дульчин умело торгует своей благородной внешностью и дворянской культурой красивых слов и галантного обхождения.
Пьеса Островского выстроена по принципу треугольника (Прибытков – Тугина – Дульчин), и по традиции он любовный, хотя деньги – главная пружина действия и движут чувствами. Поэтому главная героиня – лицо страдательное, она и есть жертва, раба любви, ибо она теряет не только капитал покойного мужа, но и любовь, иллюзии, душевный покой. Обыкновенная история… В этом жестоком и циничном мире любовь всегда можно купить и продать. Но вот парадоксальное препятствие: подлинное чувство нельзя получить за деньги.
Настоящая любовь – зрячая. Молодая красивая вдова Юлия Павловна Тугина (тоже значимая фамилия) наивно верит в пылкие слова профессионального лгуна Дульчина, как бы не понимая, что покупает его щедрыми подарками, оплатой всех его векселей и долгов, недальновидно потакает его порокам. Она не такая уж жертва, ибо сама во всем виновата. Тугина занята только своим чувством и любовником, у нее нет семьи, детей, близких и друзей, какого-то дела. Так деньги испытывают любовь и выявляют ее шаткость и неподлинность, легковерие женщины, неискренность и скрытое неуважение самовлюбленного и корыстного мужчины.
Трагедия милой, беззащитной и в чем-то даже забавной Тугиной – неизбежная расплата за ее «жалостливость» к мужчинам и непростительное женское самомнение, уверенность в своих чарах, порождающие ослепленность. И она тем более увлекает зрителя, ибо это обычная судьба многих девушек и женщин «со средствами», в том числе и современных. Правильно говорит опытный Флор Федулыч: «У женщины деньги удержаться не могут, их сейчас отберут». На то есть свои профессионалы, «ходоки», красноречивые бабьи пророки, умеющие говорить женщине только то, что она хочет слышать.
Иногда «Последнюю жертву» трактуют так: хитрый Флор Федулыч ловко перекупил у запутавшегося во лжи и долгах Дульчина любовь слабой и легковерной Юлии, теперь прислонившейся к сильному и богатому дельцу. Но она и без Прибыткова начинала видеть растущее зияние между красивыми словами и весьма низкими поступками своего возлюбленного. Старый купец лишь заметил ее прискорбную женскую ошибку, понятную слабость, пожалел неопытную одинокую женщину, вдову друга и компаньона и умело вмешался, спас ее в последнюю, весьма трагическую минуту полного прозрения и гибели.
Конечно, у дельца Прибыткова свой понятный интерес, он думает и о себе, хочет на старости лет обрести молодую, красивую и преданную жену. Да, большие деньги, связи и знание людей помогли ему ее добиться. Что ж в этом плохого? Но проживший трудную жизнь купец понимает, что искреннюю любовь, уважение и преданность нужно заслужить. А купить нельзя, иначе все богачи были бы безумно счастливы, а это, мягко говоря, не совсем так… К тому же Юлия ему давно и серьезно нравится. Много значат его слова: «Этот поцелуй, Юлия Павловна, дорогого стоит. Да-с, это от души… дорогого стоит».
Вокруг этого мастерски выстроенного любовного треугольника группируются второстепенные линии сюжета и персонажи. Замечательна по характеру и образному языку наглая сваха-приживалка, шпионка и шантажистка Глафира Фирсовна. Хороши и глупый и жадный племянник Прибыткова Лавр Миронович, «русский европеец», интересующийся здоровьем папы римского, из модной политэкономии усвоивший только сомнительные операции с фальшивыми векселями и все время попадающий в долговую яму, и его современная, нахальная и корыстная дочка Ирина, начитавшая новейших переводных французских романов и поступающая согласно их «легким», безнравственным правилам.
Грязная кампания опытных шулеров и скользких дельцов в клубе во главе с темным могущественным «восточным человеком» Салаем Салтанычем, их нечистые, воровские деньги – это все новая, пореформенная Россия. Но не светло это новое царство… Все это пена обычного русского полупросвещения, не заработавшие честно и копейки наглые воры и мошенники, хищные беспринципные «друзья» такого же негодяя и игрока Дульчина, собирающиеся и его посадить в долговую яму. Среди них интересен родственный лермонтовскому незнакомцу из «Маскарада» Наблюдатель, «шершавый господин, лицо умное, оригинал, но с достоинством». Замечательная ремарка…
Да, светлого царства нет и здесь, зато получилась замечательная, очень сценическая комедия, иногда переходящая в драму и не чуждающаяся детектива, комизма и водевиля. Пьесу ставят и смотрят, она увлекает и волнует. В «Последней жертве» особенно хорошо видно, что Островский знал законы сцены, русского зрителя, владел секретами занимательности, чего о современных драматургах сказать нельзя. А сюжет его пьесы и связанные с ним житейские коллизии не устарели, ибо вечны женщина, деньги и любовь.