ГЕНЕРАЛАМИ РОЖДАЮТСЯ

К 200-летию Пажеского Его Императорского Величества корпуса

Есть поговорка: «Солдатами не рождаются». Но вот генералами в Российской империи чаще всего именно рождались, хотя были, конечно, и генералы жалованные или выслужившиеся из солдатских детей. Ибо это не только воинское звание, но и характер и культура, общая и военная. И существовало уникальное военно-учебное заведение, которое именно делало генералов, – Пажеский Его Императорского Величества корпус в Санкт-Петербурге, кузница гвардейского офицерства, генералитета и правящей элиты. Туда принимались только генеральские сыновья, в течение семи лет получали там соответствующее образование и воспитание (кстати, за плату, доходившую до трехсот рублей в год), в последних классах становились камер-пажами, то есть военными и придворными, и затем лучшие выпускались офицерами прямо в гвардию. Пажи победнее, как А.А. Брусилов, или бездельники и озорники направлялись тем же чином в армейские полки.

Само красивое слово «паж» пришло в грубоватую Российскую империю из западного средневековья, из романтического мира рыцарей и крестовых походов, воспетого нашим мечтательным поэтом В.А. Жуковским. Оруженосцы и пажи в боях и замках королей и сеньоров учились быть рыцарями, это была целая наука, военная, придворная, куртуазная, полководческая, воспитание разума и чувств юноши-солдата. Это звание ввел у нас Петр Великий, создатель русской гвардии, знавший, что хороших генералов нельзя назначить императорским указом, их надобно вырастить и воспитать. Пажом начинал свою карьеру граф И.И. Шувалов, просвещенный фаворит императрицы Елизаветы, друг Вольтера и вольный каменщик, задумавший создать в России особую закрытую школу для юношей из знатных семей и пригласивший с этой целью в Петербург таинственного французского барона Т.Г. Чуди, актера, писателя и тоже масона. Барон стал русским полковником и гофмейстером пажей и написал любопытнейший педагогический документ – «мемориал», идеи которого и легли в основу высочайше утвержденного положения о Пажеском корпусе. Началось обучение пажей в 1759 году.

Цель этого «тихого и честного» обучения – без наказаний и грубых слов (они «непристойны для дворянина») завоевать «доверенность молодых людей», «пажей истинными патриотами и братьями сделать… дабы все те господа пажи, несмотря ни на кого, один перед другим ни зависти, ни преимущества не имели». С этой целью пажам преподавали не только математику, тактику и фортификацию, но и изящную словесность, иностранные языки, геральдику, верховую езду, фехтование, танцы, рисование, музыку, к которым впоследствии прибавились теннис, бокс и даже гольф. То есть учили «человеческим наукам» и «общему жительству». Превыше всего ценились «дары духа и нрава» – честь, благородство, верность, товарищество. Шувалов и Чуди напомнили юным дворянам из генеральских семей, что люди – братья, но не все, а лишь замкнутая, хранящая знания, боевые традиции, доблесть и верность военная каста, новый рыцарский орден, служащий империи и власти, государственному мифу и церемониалу.

Император и гроссмейстер тогда подвластного России Мальтийского ордена Павел I навеки зачислил пажей в рыцари, и с тех пор выпускники корпуса всегда носили железное вороненое кольцо с древним девизом крестоносцев «Мой Бог, мой король, моя дама» и маленький белый мальтийский крест – знак корпуса, который мы видим на полевом кителе А.А. Брусилова и мундирах многих генералов и офицеров императорской гвардии. А мистически настроенный Александр I в 1802 году преобразовал Пажеский корпус в чисто военное учебное заведение, кадетский корпус, а в 1810 году перевел его в великолепный растреллиевский дворец вице-канцлера М.И. Воронцова на Большой Садовой, где располагался ранее капитул Мальтийского ордена и сохранилась католическая Мальтийская капелла.

Пажи получили прекрасные классы и лаборатории, дортуары, цейхгаузы для обмундирования и оружия, обширную библиотеку, домовую православную церковь, Георгиевский и Белый парадные залы, где были портреты лучших воспитанников и мраморные доски с их именами, списки георгиевских кавалеров и погибших в войнах. Попечителем корпуса стал генерал Ф.М. Клингер, выдающийся немецкий писатель, в молодости вольнодумец, масон и друг Гете. Постепенно собрался архив, появился и музей корпуса. Здесь учились и будущие писатели – от гениального лирика Е.А. Боратынского до даровитого прозаика и критика А.В. Дружинина. Так сложились традиции уникального закрытого военно-учебного заведения, давшего России (и не ей одной: среди пажей мы видим Александра Карагеоргиевича, будущего югославского короля-рыцаря, и сиамского наследного принца Чакрабона) столько полководцев и государственных людей, просто храбрых, преданных и образованных офицеров и генералов.

В его стенах родились замечательное содружество оторванных от семей детей, их трогательная взаимопомощь, святая наивность, доброта даже в озорстве и проказах, понятных проступках, неизбежном «цуке» (т.е. дозволенных неписаными законами корпуса и гвардии гнете и издевках старших пажей над младшими), устраиваемых нелюбимым педагогам «балаганах» (т.е. тех же преследованиях, насмешках и издевках), традиционное написание неофициальной истории корпуса в «журавеле» и «звериаде», рукописных стихотворных книгах пажеского фольклора, где не зло высмеивались товарищи, педагоги и начальство (потом грузинский князь Н.К. Имеретинский написал об этом хорошую книжку «Пажеские и офицерские потехи в былые времена»).

Да, это было не русское рыцарство, а именно товарищество, замкнутое привилегированное военное братство равных, как и хотел барон Чуди, хотя в списках выпусков значатся громкие фамилии русской знати, протестанты, католики, мусульмане, много иностранных, преимущественно немецких имен. Здесь приобретались познания и воспитывались характеры, возникала дружба на всю жизнь, завязывались важные знакомства и связи, которые потом многое определяли в карьере офицеров и царедворцев и позволяли всегда надеяться на взаимовыручку и верность пажеским принципам.

Но закрытому элитному сообществу юных военных и придворных были присущи и большая наивность, идеализм, полная неосведомленность в политических вопросах, отчасти проистекающие из сословного высокомерия. Ребятам не давали основы активной идеологии, не учили военной психологии, умению противостоять чужой агрессивной пропаганде, видеть и уничтожать не только внешнего, но и внутреннего врага, быть беспощадными защитниками империи. А в результате царская власть получила спесивый отказ офицеров-семеновцев участвовать в подавлении Московского восстания 1905 года. Гвардейцы не хотели пачкать холеные руки… Здесь они уступали не только всегда готовым на самопожертвование и любое кровопролитие японским офицерам-самураям, но и другим будущим врагам – исполнительным и методически жестоким немцам. Не удивительно, что на глазах изумленных пажей произошла жесточайшая революция, обрекшая многих из них на смерть и изгнание. Вместе с Российской империей потонул Пажеский корпус. Проиграли пажи и гражданскую войну.

По многим мемуарам и документам мы можем определить, как все это начиналось. Убедительно выглядевшая на бумаге реформа фельдмаршала-канцеляриста Д.А. Милютина в 1868 году вернула пажей, как ни парадоксально это звучит, к блаженным временам доброго барона Чуди, превратила строевой кадетский корпус, все же ранее выпускавший покоривших Кавказ и проделавших Польскую, Венгерскую и Крымскую компании бравых николаевских офицеров, в полувоенную гимназию, гнездо будущих высших чиновников и царедворцев, откуда выходили уже чеховские интеллигентные бароны тузенбахи. Пажей учили безоговорочно исполнять повеления императора и командиров и следовать законам воинского долга и офицерской чести, но именно поэтому они терялись, когда нужно было проявить личную инициативу в бою и при мятежах, вовремя увидеть и понять незнакомую смертельную угрозу, самим принимать стратегические решения, мгновенно давать отпор сильным военным и идейным противникам с совершенно иной философией жизни и моральными принципами, а точнее, с полным их отсутствием.

Не случайно из Пажеского корпуса вышли наш первый революционный демократ А.Н. Радищев, декабрист П.И. Пестель, князь-анархист П.А. Кропоткин и известный своей ролью в травле Пушкина князь-клеветник Петр Долгоруков, лукавый гетман «всея Украины» П.П. Скоропадский; прославленный царский генерал Брусилов «вдруг» стал инспектором красной кавалерии, а всем известный мемуарист граф А.А. Игнатьев – генералом советским. Потом пажи спохватились, из них составился костяк генералитета и офицерского корпуса белой армии, но уже было поздно, после достойного сопротивления оставшиеся в живых и на свободе ушли в эмиграцию и унесли с собой знамена, грамоты, значки, мундиры и другие реликвии незабвенного Пажеского Его Императорского Величества корпуса. В Париже, Ницце и Брюсселе выпущенные из корпуса генералы и офицеры создали Союз пажей во главе с генералом от кавалерии А.М. Кауфманом-Туркестанским, в советской России о них постарались поскорее забыть…

Но вспомнить пришлось, как и воинские звания, золотые погоны, ордена и знамена, Суворова и Кутузова, императорскую гвардию, Св. Александра Невского и православие, Бородинский бой и Куликово поле… Сейчас в здании корпуса на Большой Садовой – суворовское военное училище. Но когда детям в погонах говорят о славных традициях Пажеского корпуса, звучат эти звонкие фразы как-то общо и неубедительно, ибо традиция-то давно прервалась, нет больше военно-феодальной империи, великолепной прежней гвардии, сословно-потомственного офицерства и служилого боевого дворянства, а новообразованные кадетские корпуса часто создаются на базе интернатов и детских домов, где рыцарем стать трудно.

Элита, в том числе военная, не возникает из ничего и не уходит в никуда. Советский период показал, что никакие академии Генерального штаба и бриллиантовые маршальские звезды не сделают из малограмотного драгунского вахмистра или хамоватого ражего десантника благородного рыцаря и интеллигентного полководца. Из этого же «периода» пришло и полное пренебрежение здоровьем, жизнью и судьбой данной конкретной личности, страх перед любым самостоятельным решением, идиотические кампанейщина и шапкозакидательство, безмерная и безответственная демагогия, неумение и нежелание воевать «малой кровью», отношение к солдатам и подчиненным как к «человеческому материалу», «деловой» взгляд на военное имущество и средства как на свою собственность. Потеряна имперская высота государственной идеи как военной мифологии, русский офицер и солдат унижены, армия и гвардия заменены спецназом и омоном, уровень военной и общей культуры стал иным. Хотят в колбе создать невозможного рыцаря-контрактника, верного и идейного за сто баксов в месяц, а пока в чеченских горах воюет морская пехота. Какие уж там пажи…

Пажеский корпус важен для нас сегодня иным: уникальным опытом создания закрытой школы русской военной элиты и историческим уроком, кроющимся в его, этой элиты и самой империи трагической гибели.