А.К. ТОЛСТОЙ: РЫЦАРЬ РУССКОЙ ПОЭЗИИ

Граф Алексей Константинович Толстой (1817-1875) был знатным дворянином и человеком состоятельным, внуком министра народного просвещения А.К. Разумовского и другом детства императора Александра II. Его вырастил и воспитал дядя А.А. Перовский, известный литератор-романтик, участник Отечественной войны 1812 года. Дядя приобщил мальчика к литературе, поощрял его первые опыты стихосложения, показывая их Жуковскому и Пушкину. Вместе с матерью и дядей десятилетний Алексей путешествовал по Европе, посетил в Веймаре великого Гёте, особое впечатление произвела на него Италия.
Мальчик стал товарищем игр наследника престола цесаревича Александра Николаевича, что определило его придворную карьеру. Он был близко знаком с императором Николаем Павловичем, путешествовал с наследником по Европе, получил придворные звания камер-юнкера, а впоследствии флигель-адъютанта и егермейстера, то есть распорядителя царской охоты. Перовские, даровитые и влиятельные братья его матери, стали генералами, министрами, губернаторами, поддерживали талантливого племянника и впоследствии оставили ему свои немалые состояния и богатые имения.
В 1834 году А.К. Толстой поступил «студентом» в Московский архив министерства иностранных дел, сдал экзамены на чин в Московском университете, служил в русской миссии во Франкфурте-на-Майне, а затем перевелся во 2-е отделение императорской канцелярии, занимавшееся юридическими вопросами. Служба мало его обременяла. В 1850 году граф встретил и полюбил замужнюю женщину Софью Андреевну Миллер, но брак их состоялся лишь в 1863 году. Брак получился на редкость удачным и счастливым. Жене посвящена вся любовная лирика Толстого.
Во время Восточной войны в 1854 году он перевелся майором в армию и отправился со своими стрелками на защиту Севастополя, но в боевых действиях в Крыму участия не принял, тяжело заболев тифом. Будучи любимым флигель-адъютантом Александра II, граф часто бывал при дворе и пользовался своим влиянием на императора для помощи литераторам, но в 1861 году вышел в отставку. Толстой был человеком огромной физической силы, любил охоту и часто хаживал на медведя с рогатиной. Но здоровье его стало с годами много хуже, граф много времени проводил на зарубежных курортах и в своих богатых имениях Пустынька и Красный Рог. Здесь он писал свои баллады и сатиры, здесь принимал своего друга Александра II, здесь и скончался от тяжелой болезни и похоронен.
А.К. Толстой начинал как романтик, и первой его публикацией стала «страшная» повесть «Упырь», замеченная и одобренная Белинским. Он писал также баллады, былины и лирические стихотворения; в 1840-х годах писателем начат исторический роман об эпохе Ивана Грозного «Князь Серебряный», впоследствии принесший графу известность и часто переиздающийся. К началу 1850-х годов относится создание незабвенного Козьмы Пруткова, простодушного и самовлюбленного чиновника-резонера, пародийно-сатирической маски, за которой скрывались сам Толстой и его талантливые двоюродные братья Алексей и Владимир Жемчужниковы. Козьма Прутков сделался в читательской среде даже более известен, нежели сам Толстой; его безапелляционные строки и фразы перешли в народную речь и стали поговорками.
Толстой выступил в печати со стихотворениями в 1854 году, сблизившись с Тургеневым, Некрасовым и другими писателями круга журнала «Современник». Позднее он ушел из «Современника» и сошелся со славянофилами, печатался в их журнале «Русская беседа». Но и здесь он сохранил столь необходимую поэту независимость, о чем писал в поэме «Иоанн Дамаскин» (1858). Друзьями его были Гончаров, Фет, историк Н.И. Костомаров. «Его все любили за ум, за талант, но более всего за его добрый, открытый, честный и всегда веселый характер», – вспоминал о своем друге Гончаров.
Толстой помещал свои произведения одновременно в консервативном «Русском вестнике» и либеральном «Вестнике Европы», мало обращая внимания на их вражду. В сатирических стихотворениях граф одинаково смело задевал революционных демократов (хотя и просил царя помиловать Шевченко и Чернышевского) и правительственные круги, царских министров. В 1862 году Толстой напечатал поэму «Дон Жуан» и роман «Князь Серебряный», затем написал драматическую трилогию в стихах – «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Федор Иоаннович» и «Царь Борис». Пьесы эти прочно вошли в репертуар русского театра.
В 1867 году вышел единственный сборник стихотворений А.К. Толстого. Позднее он начал и не завершил драму «Посадник». Его стихотворение «Колодники» давно стало популярной народной песней. А.К. Толстым созданы два шедевра русской стихотворной сатиры – пародийно-комические поэмы «История государства Российского от Гостомысла до Тимашева» (1868) и «Сон Попова» (1873). Им написано лучшее в уморительно серьезных творениях Козьмы Пруткова. Баллады и былины А.К. Толстого – целая поэтическая книга о Киевской Руси, ее богатырях, обычаях и славной истории. Его полные тонкого и веселого комизма юмористические стихотворения «Поток-богатырь», «Бунт в Ватикане», «Сидит под балдахином…», «Послание к М.Н. Лонгинову о дарвинисме» популярны и поныне, без них трудно себе представить классическую русскую сатиру.

Песни чистой души
Алексей Толстой – не только лирик, но и замечательный исторический поэт, автор баллад, песен и былин, и великолепный сатирик, им написаны классические драмы в стихах, да и «Сон Попова», по сути, является прекрасной пьесой, ставился на сцене. А созданный им горделивый и велеречивый Козьма Прутков оказался более живой и убедительной фигурой, нежели некоторые тогдашние поэты. Это говорит об объективности поэтического дарования, склонности к лиро-эпическим жанрам, к историческим сюжетам и юмору, переходящему в сатиру, ибо многие стихотворения Козьмы Пруткова являлись острыми пародиями на Фета, Н.Ф. Щербину и других поэтов.
Толстой владеет церковнославянским и живым народным языком, знает фольклор, древнюю нашу литературу; его баллады и песни замечательны по пониманию жанра и национального характера. Важен и сам характер поэта – веселый, открытый, по-доброму насмешливый, тонко чувствующий комическое в характерах и событиях, влюбленный в старинные нравы и простодушных героев Киевской Руси. Только такой поэт мог написать народное стихотворение «Ушкуйник» (1870), понять сильный, буйный и озорной характер одного из новгородских могучих странствующих грабителей, этих древнерусских викингов, отразившийся и в былинах о Ваське Буслаеве.
В лирике А.К. Толстого нет тяжелых сомнений, мрачного трагизма, усложненного философствования, намеренных неясностей и недосказанности, здесь прямо и ясно выражены сильные простые чувства, сама русская природа очерчена четкими линиями, дана в ее неяркой красе, автор любит людей и жизнь, ценит каждое ее мгновение и с удовольствием пишет такие хрестоматийные шедевры, как «Колокольчики мои…» (1840-е годы) или «Осень. Обсыпается весь наш бедный сад…» (1858). Его лирический герой – сильный, здоровый, веселый человек, любящий родную природу, молодецкую охоту, дружеское застолье, меткое острое слово, не знающий тяжелых угрызений совести и в своей цельности являющийся чисто русским, национальным характером. Поэтому Толстому так удавались живые образы древнерусских богатырей и песни в народном вкусе, поэтому он так знал и ценил отечественную историю и старую литературу, их красивый выразительный язык.
Прежде чем читать поэзию А.К. Толстого, нужно познакомиться с его веселым и откровенным автопортретом в стихах – стихотворением «Коль любить, так без рассудку…» (1854):

Коль любить, так без рассудку,
Коль грозить, так не на шутку,
Коль ругнуть, так сгоряча,
Коль рубнуть, так уж сплеча!

Коли спорить, так уж смело,
Коль карать, так уж за дело,
Коль простить, так всей душой,
Коли пир, так пир горой!

Это чисто народная присказка, очень точно, размашисто и весело перечисляющая сильные привлекательные черты цельного характера, мы видим человека искреннего, горячего, но отходчивого, справедливого, чуждого мстительности и злопамятности, готового биться за правое дело и пировать с друзьями. Конечно, это не сам поэт, а его лирический герой, но в нем видны вся поэзия А.К. Толстого и личность ее добродушного и рыцарственного творца. Попробуйте сравнить этот характер с лирическими героями других русских поэтов – современников Толстого, и вы сразу поймете его особенности и отличия, корни самобытности его лирики и сатиры. Только такой человек мог так глубоко понять и с любовью описать героев своих исторических баллад и былин, драм и романа «Князь Серебряный». В стихотворении Толстого выразился русский национальный характер, понятный и глубоко симпатичный его читателям и объясняющий успех этой неувядаемой поэзии.
Аристократ Толстой понял не только народное русское творчество, но и народную душу. Ему принадлежит замечательная, чисто народная притча-присказка о русской истории, на свой лад оценивающая дело Петра Великого, – «Государь ты наш батюшка…» (1861). В год освобождения крестьян, великой реформы, изменившей все огромное государство и жизнь его народа, Толстой задумался о том же, о чем Пушкин писал в поэме «Медный всадник», – об исторической цене революционных петровских преобразований. Ведь ему самому и потомкам пришлось расхлебывать «кашу» русской истории, решительно заваренную Петром I, ибо начал царь ее варить из привозной заморской крупы, свою же признал сорной, а помешивал кашу своей знаменитой палкой, без которой невозможны реформы на Руси. История вышла, как и каша, крутенька и солона, по словам Толстого. На плечах нищего народа повисли княжеские усобицы, унижения эпохи татарского ига, преступления царя-тирана Ивана Грозного, лень, воровство, тяжелое пьянство, мятежи и перевороты, чиновничий формализм и повальное взяточничество. И даже палка Петра Великого ничего не могла в этой истории исправить.
В мудрой и печальной притче Толстого слышна тревога за народ, его трудную судьбу, за начинающееся непростое время Великих реформ. Очень неверная, шаткая складывалась историческая ситуация, ее можно было повернуть в любую нужную той или иной общественной силе сторону, обманув и толкнув на бунт простой народ. Граф Толстой оказался прав и в этой притче.
Этот поэт был не только веселым балладником и песенником, не только мог незло и метко посмеяться над людскими недостатками и гневно заклеймить общественную неправду. Лирик Толстой умел глубоко чувствовать, его поэтические мысли сильные, глубокие и цельные. Поэту принадлежит один из лучших русских любовных романсов – «Средь шумного бала, случайно…» (1851), посвященный его первой случайной встрече с будущей женой в маскараде, месте неожиданных знакомств, сомнительных приключений, рискованного флирта, где появлялись в масках даже император и члены его семьи.
Романс предназначен для пения, и весь смысл этого поэтического и вместе с тем музыкального жанра в том, что уже сам автор кладет свои слова на музыку, особым образом выстраивает поэтическую речь, а композитор потом лишь угадывает эти ноты в словах, в волне лиризма. Встреча с будущей любимой для поэта – открытие, сильное потрясение, внезапное понимание близости долгожданного счастья. Отбросив «тревогу мирской суеты», он видит в незнакомой женщине-маске тайну, печаль глаз и веселую речь. Ее дивный музыкальный голос и волнующий смех неудержимо влекут и все время вспоминаются, рождают грезы, рождают любовь. Поэт вдруг понял, что эта красивая смелая незнакомка одинока и несчастна, ищет в вихре маскарада забвение и рассеяние, отсюда ее грусть, прикрываемая весельем.
Стихотворение Толстого построено и разворачивается по всем правилам романса, у него своя мелодия, сильные образы отражают сильные чувства и следуют один за другим, случайная встреча порождает воспоминания, порождает любовь и грезы, становится судьбой. Сравните его со столь же известным стихотворением Лермонтова «Из-под таинственной холодной полумаски…» (1841), и вы увидите совершенно разные поэтические и психологические решения одной биографической темы.
Любовная лирика А.К. Толстого чужда трагических колебаний, мужского эгоизма, каких-либо обвинений или претензий к женщине, признания своей вины; автор уверен в своих чувствах и высказывает их прямо. Само его отношение к любимой рыцарски почтительное, великодушное и бережное. У любви есть своя логика, иногда один из любящих может в сердцах сказать, что разлюбил, но это лишь очередной упрек, обычная попытка оживить и обогатить угасающую любовь, придать давним отношениям новое напряжение и остроту.
В стихотворении «Не верь мне, друг, когда, в избытке горя…» (1856) Толстой использует образ моря, уходящего, но всегда возвращающегося к земле в час прилива, его горькие поспешные слова «разлюбил» сменяются тоской и прежней страстью, готовностью вернуться к любимой и снова отдать постылую свободу за всю силу и богатство прежнего чувства. Он просит ее верить не его словам, а тому чувству, которое скрывается за ними. Любовь здесь дана в движении, это постоянное волнение души и сердца, знающее свои часы прилива и отлива, вечно обновляющееся чувство, обладающее могучей властью над поэтом и поэзией.
А.К. Толстой – романтик, он видит в любви разрозненный отблеск единой вечной красоты, дарованной миру при его сотворении. Об этом говорит его стихотворение «Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре…» (1858), где изложена целая философия любви, без которой непонятна лирика Толстого. В ответ на ревнивые упреки любимой женщины поэт говорит о просторе чувства, о своей любви, «широкой, как море», ставшей частью вечной мировой любви и красоты. Любовь – поиски человеком отблесков красоты в природе, в женщине, в «милой девы взоре, на нас склоненном». Человек своим бедным земным умом не в состоянии познать всю вечную красоту и любовь во всей ее широте, его любовь – «раздробленная». Поэт умоляет возлюбленную понять эту широту и силу чувства и не терзать его и себя ревностью: «О, не грусти, ты всё мне дорога». Стихотворение это – гимн вечной любви и красоте, но оно полно и уважения и бережного внимания к любимой женщине, утешает и успокаивает ее.
А.К. Толстой в своей любовной лирике от романса поднимается к высокой философии, размышляет о смысле красоты и неожиданно приближается к вечной теме пушкинского «Пророка» в стихотворении «Меня, во мраке и в пыли…» (1851). Красота мира являет себя чрез любовь, которая становится главной животворящей силой мироздания. Поэта, пребывавшего в оковах духа, мраке и пыли повседневности, любовь вознесла в высший мир, помогла прозреть и постичь тайну мира, где все живет любовью, даже скалы и деревья. Его пророк вещим сердцем понимает, что по закону любви и красоты вся природа и человек стремятся к породившей их силе бытия:
И всюду звук, и всюду свет,
И всем мирам одно начало,
И ничего в природе нет,
Что бы любовью не дышало.
Романтическая идея красоты как мировой жизненной, творящей силы воплощена Толстым и в лирике природы. Его поэтические пейзажи удивительно конкретны и зримы, ибо автор – сельский житель и охотник. Но мысль о рассеянной в природе красоте приводит поэта к высоте обобщений, к новому взгляду на жизнь. Его позднее стихотворение «Прозрачных облаков спокойное движенье…» (1874) написано мудрым наблюдателем жизни природы и посвящено смене времен года, тихому приходу «осени мирной», спокойно сменяющей летнюю «пору роскошных сил и мощных трепетаний».
Смена эта происходит не только в природе, но и в сознании человека, для которого наступает иной ритм жизни. Пришла другая красота, спокойная, неяркая, с последними цветами, засохшей травой и медленным кружением желтых листьев, с «сетью дрожащей паутины», заставляющей вспомнить знаменитый тютчевский образ «Лишь паутины тонкий волос // Блестит на праздной борозде». Осень – мудрая пора созревания, покоя и подведения итогов не только для природы, но и для самого поэта:
Всему настал покой, прими ж его и ты,
Певец, державший стяг во имя красоты;
Проверь, усердно ли ее святое семя
Ты в борозды бросал, оставленные всеми,
По совести ль тобой задача свершена,
И жатва дней твоих обильна иль скудна?
Важна эта характеристика поэта как служителя красоты в трудные для поэзии и красоты времена сиюминутной пользы и общественной борьбы. Как и Пушкин, Толстой любит осень как пору зрелого творчества, и его стихотворение «Когда природа вся трепещет и сияет…» (1858) составляет с предыдущим своеобразную дилогию о жизни поэтического сознания, когда «мой трезвый ум открыт для сильных вдохновений». Поэтом овладевает «сжатая мечта», он идет охотиться, видит осенний русский пейзаж, чернеющую дорогу, дикий косогор, сломанный забор (тут невольно вспоминаются Пушкин и Лермонтов с их реалистичным образом родины), входит в печальный осыпающийся лес с каплями холодной росы на полунагих сучьях, и в нем рождаются поэтические созвучья, свободные слова, душа просветляется грустью и лирическим порывом, и слово поэта зреет в осенней лесной тишине. Он вдруг ощущает всю скрытую поэзию унылой поры.
Красота у Толстого очень реальна и конкретна, он находит ее в русских сельских пейзажах, осеннем увядании, и это неяркое богатство природы порождает в поэте-романтике особое печальное и мудрое чувство, мечты, лирические мысли и созвучия. Но, подобно своим друзьям Тютчеву и Фету, он был и вдохновенным певцом весны, достаточно вспомнить замечательное по своему живому лиризму стихотворение «Вновь растворилась дверь на влажное крыльцо…» (1870).
Лирика природы А.К. Толстого полна любви, восторга и понимания. В ней есть и своя философия, но она спрятана в образах поэта. Он не видит в природе никакого зла и мрака, благодарит ее за красоту, за ту живую вечную жизнь, которую она дарует на время человеку. Толстому принадлежит одно из лучших, самых известных русских стихотворений о природе, спрятанное в автобиографической поэме «Иоанн Дамаскин»:
Благословляю вас, леса,
Долины, нивы, горы, воды!
Благословляю я свободу и голубые небеса!
И посох мой благословляю,
И эту бедную суму,
И степь от краю и до краю,
И солнца свет, и ночи тьму,
И одинокую тропинку,
По коей, нищий, я иду,
И в поле каждую былинку,
И в небе каждую звезду!
Подобные стихотворения Толстого вызывали нападки демократической критики, автора называли певцом «чистого искусства», отрицавшим общественное назначение поэзии. Однако ни дарование поэта, ни исторические его былины и баллады, ни его сатирические выпады против демократов и правительства не позволяют так трактовать богатое и разнообразное наследие А.К. Толстого. Сам он прекрасно понимал скрытый смысл этих лукавых нападок противников – его хотели скомпрометировать перед читателями и поставить вне современной литературы и поэзии, а заодно и отомстить за хлесткие сатиры на «нигилистов» «Поток-богатырь» и «Порой веселой мая…».

Веселая сатира
Толстой не раз публично протестовал против недобросовестных методов полемики и написал знаменитое стихотворение «Двух станов не боец, но только гость случайный…» (1858). Там он называет себя «не купленным никем», и все знали, что это правда. Да, поэт печатался и в консервативном «Русском вестнике», и в либеральном «Вестнике Европы», и в славянофильской «Русской беседе», а сатирические произведения Козьмы Пруткова с удовольствием публиковал Добролюбов в знаменитом разделе «Свисток» демократического журнала «Современник». Но в своей борьбе за красоту и правду Толстой отстаивает в этом стихотворении независимость поэта, его право на спор с разными лагерями и направлениями, признание правды каждого из них, но и обличение их лжи и ошибок, право вольно воспевать красоту и любовь; ему претит любая цензура, в том числе и либерально-демократическая («Боюсь людей передовых…», 1873). Ибо этот граф и царедворец всегда находился в принципиальной оппозиции и говорил своему другу Ивану Гончарову:

Не прислушивайся к шуму
Толков, сплетен и хлопот,
Думай собственную думу
И иди себе вперед!

Но публичным актом самозащиты Толстой не ограничился. Долг поэта – отстаивать само существование и права поэзии, когда для нее наступают трудные времена. Его шумные критики плыли по течению общественной борьбы, высмеивая красоту и служение ей поэтов, объявляя их безнадежно устаревшими жрецами «чистого искусства», а саму лирическую поэзию отжившей, ненужной в «наш век положительный». Толстой ответил полемическим стихотворением «Против течения» (1867), где вдохновенно возражает всем сомневающимся в пользе чудесных вымыслов и красоты поэзии.
«Други, не верьте!» – восклицает поэт и говорит о вечности красоты и правды мира, непреходящей ценности подлинной поэзии, о необходимости борьбы за нее в антипоэтический век. Замечательны приводимые им примеры смелого отстаивания своей правды во времена книжников и фарисеев раннего христианства и византийских варваров-иконоборцев. Никакие временные победы противников красоты и поэзии не означают, по мысли Толстого, торжества конечного над бесконечным. Рано или поздно в русской жизни и литературе возникнет сильное «встречное» течение, точнее, оно уже есть (здесь мы видим всех выдающихся русских поэтов, начиная с Державина и Жуковского и кончая Фетом), и оно «с верою в наше святое значение» непременно победит:
Верьте чудесной звезде вдохновения,
Дружно гребите, во имя прекрасного,
Против течения!
Насколько серьезна защита Толстым красоты и поэзии, настолько весела и комична, метка его сатира. Однако и в сатирических произведениях поэта речь идет о вещах весьма непростых, очень серьезных и порой грустных. Самое знаменитое и читаемое из них – поэма «История государства Российского от Гостомысла до Тимашева» (1868). Уже само ее название – пародия на знаменитую «Историю…» Карамзина, но автор намеренно соединяет две несовместимые фамилии – легендарного новгородского правителя и вполне заурядного царского министра, и это порождает комический эффект. Ибо уже здесь Толстой показывает, что со времен призвания могучих варягов и до бездарного администратора А.Е. Тимашева русская история являет собой трагикомический балет, калейдоскопическую смену князей, царей и императоров, тщетно пытающихся самыми различными способами навести в этой великой и обильной земле хоть какой-то порядок.
Смеяться тут нечему, но тонко чувствовавший смешное Толстой показывает многовековую русскую трагедию через русскую комедию и сатиру, мастерски снижает высокие образы, перелицовывает официальную историю и дает уморительные просторечные характеристики царствующим особам и историческим событиям. Оставим великолепные портреты Ивана Грозного и Лжедмитрия и вспомним одно только явление неудачно правившего несколько лет царя Василия Шуйского:

Взошел на трон Василий,
Но вскоре всей землей
Его мы попросили,
Чтоб он сошел долой.

Хороши и наивные французские философы-просветители, тщетно уверявшие хитрую императрицу Екатерину II:

«Madame, при вас на диво
Порядок расцветет, –
Писали ей учтиво
Вольтер и Дидерот, –
Лишь надобно народу,
Которому вы мать,
Скорее дать свободу,
Скорей свободу дать».

Как бы не не так…
В ходе занятной и веселой смены пестрых исторических картин и деятелей у читателя поэмы появляются некоторые сомнения в том, что в тяжелой, непредсказуемой стране, где так и не смогли навести порядок казнями, реформами и палкой Иван Грозный, Борис Годунов и Петр Великий, все благополучно наладит и разрешит заурядный генерал-адъютант и шеф жандармов Тимашев, «зело изряден муж». Впрочем, насмешник Толстой здесь был не одинок, русскую историю сатирически пародировали Пушкин в «Истории села Горюхина» и М.Е. Салтыков-Щедрин в «Истории одного города». Это веселое сочинение на очень печальную тему, похоже, и сегодня, когда о министре Тимашеве все благополучно забыли, не потеряло актуальности и читается с увлечением и неизбежным хохотом, но не забудем, что остроумный автор все же был полон веры в будущее России и надежд и устами бессмертного Козьмы Пруткова утешал своих читателей:

Вянет лист, проходит лето,
Иней серебрится,
Юнкер Шмидт из пистолета
Хочет застрелиться.

Погоди, безумный! Снова
Зелень оживится…
Юнкер Шмидт! Честное слово,
Лето возвратится.

ЛИТЕРАТУРА
Жуков Д.А. Алексей Константинович Толстой. М., 1982.
Жуков Д.А. Русские биографии. М., 2003. Т. 2.